アルバニアのアニメーションは社会主義時代の1975年から作り始められ、多くのヨーロッパの国々に比べるとより遅く誕生している。本論文では社会主義体制であった1980年代に製作された9本の大人向けアニメーションに焦点を当てる。

社会主義に賛同していた人、洗脳されていた人もいれば、制度に迫害されて苦しんでいた人、不満を持った人、そして社会主義のメリットとデメリットをよく理解していた知識人もいた。作品をどのように受け取るかは見る人の立場によって違ってくる。社会主義体制においては制作者が政府のイデオロギーに従わないといけない現実があったが、芸術と政治的プロパガンダは矛盾する側面を持っている。このことはアルバニアの大人向けアニメーションではどのように表現され、さらに、政治的プロパガンダの強制下でアニメーション芸術家はどのように芸術としての自律性を保っていったのだろうか。

抄録全体を表示

  Роман Николаевич Ким в советские годы был известным и весьма популярным автором «шпионских детективов», хотя сейчас этот писатель уже почти забыт. Правда, совсем недавно его имя снова привлекло всеобщее внимание, и не только в России, но и в других странах. Это произошло в связи с тем, что оказались рассекречены некоторые документы советской эпохи. Теперь широкому кругу читателей стало известно, что Роман Ким был не только писателем и крупным японоведом, но и сыграл важнейшую роль в противостоянии советских и японских спецслужб в первой половине ХХ века.
  В 1906-1913 годах он учился в образовательной системе Кэйо, получил японское гражданство и мечтал поступить в Токийский императорский университет, чтобы стать японским писателем. Но перед русской революцией 1917 года Ким внезапно пропал, а когда вернулся на родину, в Россию, стал агентом тайной полиции. Его сознание развернулось на 180 градусов – он сначала позиционировал себя как корейский патриот, затем ощущал русским сменовеховцем, а стал в итоге профессиональным японоведом и не менее профессиональным контрразведчиком. В его биографии масса загадок и сложных вопросов. Один из них касается самой природы мировоззрения Романа Кима: где был этот человек с 1914 по 1917 год, и почему события русской революции до неузнаваемости изменили его взгляд на мир?

抄録全体を表示

This paper outlines the movement for an independent Czechoslovak state during the First World War and examines how it was affected by the Russian revolutions of 1917. After the outbreak of the War, only a limited number of Czech and Slovak leaders took up the cause for an independent state, while the majority remained loyal to the Habsburg Monarchy. In 1916, one of the early independence leaders and the first president of Czechoslovakia, T. G. Masaryk, founded the Czechoslovak National Council (CNC) at Paris with the aim of securing the support of the Allied countries. Yet since Allied governments regarded the Habsburg Monarchy as necessary for keeping the balance of power in Europe, they avoided making any commitment to support the CNC and, instead, sought a separate peace with Austria-Hungary. Consequently, the CNC could not achieve any notable results in their negotiations with the Allied governments until April 1918.

Just after the outbreak of the War in 1914, Czech and Slovak settlers and emigrants living in Russia joined the war against the Central Powers as a part of the Russian army. The Russian Imperial Governmdent supported Czechs and Slovaks who were loyal to the Russian Empire, but they made no commitment to the independence of the Czechoslovak state. Meanwhile, the Russian state also barred Masaryk, a vocal critic of Czarism, from entering the country. After the March Revolution of 1917, however, Masaryk gained entry to Russia, and he subsequently established his leadership among the Czechs and Slovaks there. He also mobilized newly-freed Czech and Slovak prisoners of war into what later became known as the “Czechoslovak Legion.”

In the Bohemian Lands, the Russian March Revolution promoted the rise of radical nationalists who claimed the independence of the Czechoslovak state from Habsburg Monarchy. Between January to July 1918, they gradually expanded their influence in the Czech political circles. Yet they lacked sufficient power to overthrow the Habsburg regime on their own. This situation eventually changed when, in April 1918, the negotiations for a separate peace between the Allied Powers and Austria-Hungary miscarried, and, subsequently, the French government turned to openly support anti-Hapsburg movements including the CNC.

After the Bolshevik November Revolution, Soviet Russia and the Central Powers signed the Brest-Litovsk treaty in March 1918. With the eastern front now closed to the Czechoslovak Legion, Masaryk instead decided to transfer his troops to the western front through Vladivostok. On their way to Vladivostok, however, the Legion revolted against the Bolsheviks. This was followed by the Siberian Expedition by the United States and Japan in August. After the outbreak of the rebellion, the CNC was officially recognized by the Allies, and it was regarded as a de facto government by the end of the War. These favorable circumstances led Czechoslovak leaders to declare the independence of the new state and established a new government with exiled leaders at the end of October of 1918.

抄録全体を表示

  This study examines the behavioural norms promoted by the Communist Party of Great Britain (CPGB) for its members in the 1920s.

  The CPGB was established in 1920 as a British section of the Communist International (Comintern). During its formative years, CPGB officials demanded a high degree of self-discipline from its members. They were convinced that the path to revolution in Britain was being paved by the Communist Party, which they regarded as the bastion of disciplined Communists.

  CPGB officials defined disciplined Communists as frugal, abstaining from indulgence, and earnestly working to maintain their physical health to ensure their capacity for revolutionary activity. V.I. Lenin was held up as a model of Communist norms and discipline. The cult of Lenin was further consolidated following his death in January 1924. By the end of the decade, Lenin had become the epitome of Communist ideology and the practices represented by the CPGB.

  However, the CPGB’s puritanical policy was repellent to many young CPGB members and workers and impeded membership growth. By the end of the 1920s, the CPGB had been unsuccessful in implementing its policy in Britain and in producing disciplined Communists, while the Comintern’s directives for closer ties with the working class also went unfulfilled.

抄録全体を表示

  В архиве Евгения Замятина в отделе рукописей ИМЛИ РАН существуют письма от двух японцев, среди которых находится письмо (3 февраля 1926 г.) от Отокити Курода (Ф.47. Оп.3. №113), японского корреспондента крупной газеты «Осака-Майнити». Он работал в Москве с июля 1925 г. по ноябрь 1927 г. Проживал с семьей на Арбате в бывшем доме известного путешественника Николая Пржевальского. За эти два года японский журналист познакомился с разными советскими культурными деятелями. Особенно он подружился с писателями Всеволодом Ивановым и Борисом Пильняком.
  С Замятиным он впервые встретился в декабре 1925 г. в квартире Вс. Иванова, в те трагические дни, когда покончил с собой Сергей Есенин. По воспоминанию Куроды Замятин пригласил японского журналиста во второй МХАТ на пьесу «Блоха». Курода с ним встречался и позднее. В Ленинграде, по дороге в командировку в Мурманск, летом 1927 г., Курода встретился с писателем, который только что вернулся с Севера с материалами для сценария фильма. Замятина и Куроду объединял интерес к путешествию по Северному Ледовитому океану. Влечение к далёким, неизвестным краям и приключениям Курода разделял и с Пильняком. По возвращению из Мурманска журналист отправился с Пильняком в Балаклаву для того, чтобы передать новость о поднятии затонувшего британского корабля «Чёрный Принц» со дна. Пильняк на эту тему тоже написал рассказ «Синее море».
  Благодаря знакомству с этими выдающимися писателями, Курода познакомился с Максимом Горьким в Сорренто, в конце октября 1927 г. Примечательно, что у Горького он встретился с Марией Будберг и Петром Крючковым. Курода фиксировал в своей книге беседы с Горьким, которые даже в японском переводе нам передают живую речь и выразительные жесты писателя из нижегородского простонародья.
  В предлагаемой статье автор пользовался неопубликованными материалами Куроды, которые сохраняет его старший сын, господин Коу Курода. Хотелось бы подчеркнуть, что среди этих материалов была обнаружена неизвестная фотография Пильняка на вокзале Токио (май – июнь 1932 г.). Курода был тем «мостом», через который не только передавали новейшие сведения, но при участии которого планировались мероприятия культурного обмена между СССР и Японией, – вечер японской литературы в Москве (1926), выставка советских художников в Японии (1927), выпуск (хотя неосуществленный) сборника рассказов японского писателя Рюносукэ Акутагава в издательстве «Круг».
  Главный архив Куроды был передан в библиотеку университета Васэда в Токио в июле 2012 г. Там по сведению библиотекаря находятся письма и материалы Горького, Пильняка, Вс. Иванова и других советских писателей, однако пока не обнаружено ответное письмо Замятина к японскому журналисту. Еще не разрешён доступ к этому уникальному архиву Куроды.

抄録全体を表示